часть времени после отставки проживал в усадьбе в деревне Акшенас Рузаевского уезда. Имел усадьбу и в Темниковском уезде, Тамбовской губернии. Крепостных без суда порол кнутом до четырёхсот ударов за малейшие провинности. Мог волосы поджечь на голове, или воск от зажжённой свечки на лицо накапать, да многое чего. Люди умирали от голода и отсутствия одежды. Говорят, что умерших хоронили на местных кладбищах без всякой огласки. Крепостные разбегались десятками. Как крестьяне при следствиях показывали, что секли за всё. Если скотина была худа, секли за худость. Если толста, секли за то, что корма без надобности переводили на скотину. Если барин был злой, то секли от отсутствия настроения. Если был весел, секли для потехи. Во всех деревнях помещика не было ни одного человека, не высеченного хотя бы один раз. Убили его собственные крестьяне, длительно издеваясь и «оскопив», за что получили по сто плетей и были сосланы на бессрочную каторгу. Были и женщины, помещицы, не уступавшие в зверствах мужчинам. Например, Дарья Салтыкова, московская, вологодская и костромская помещица, погубившая около ста крепостных крестьян. Поэтому, в те времена возможно этот генерал Асмайлов особо и не выделялся на общем фоне того общества. Был как все. Трудно судить, так как уже прошло более сорока лет».

– Полностью с вами согласен. Нравы были свирепые. Крепостных за людей не считали после того, как императрица Елизавета Петровна издала грамоту «О запрете крепостных на верно подданничество», тем самым признав их за последнее сословие общества. Забрав у них все права и оставив только обязанности, – ответил Евграф.

– Слава Богу, крепостное право отменили в 1861 году. После отмены беззаконий стало гораздо меньше. В одном и том же человеке могло быть и благородство в служении отечеству и нечеловеческая жестокость по отношению к себе подобным. В человеке всегда много хорошего и много плохого. Никто не знает, что из него и в какой момент жизнь выдавит больше. Даже ангелы бывают падшими, – подвёл итог беседе Пётр.

К вечеру они подъехали к селу Умновщина.

– Что будем делать далее? Скоро ночь! – задал вопрос Пётр.

– Нам нужно ночлег найти, опросить местных жителей. И как можно скорее, пока ещё кого-то на улицах найти возможно. Едемте к усадьбе Асмайлова. Там или хозяева имеются, или управляющий. Спросим об Емельяне и Александре Майловых, возможно, что-то узнаем о них. Заодно попросимся на ночлег, – ответил сыщик.

Подъехав к усадьбе, перед правым флигелем, увидели пожилого и достойно одетого человека, отдававшего распоряжения двум работникам. По-видимому, это был управляющий.

– Вечер добрый. Вы управляющий усадьбой? – уточнил сыщик.

– Так и есть. По какой надобности нужен вам, и кто вы? – уточнил, мужчина.

– Мы из полиции. Я титулярный советник Тулин. Хотел бы задать несколько вопросов и получить правдивые ответы, – ответил Евграф и предъявил служебный документ.

Управляющий долго рассматривал удостоверение личности, несколько раз подозрительно посмотрев на владельца.

– Чем могу быть полезен, – наконец-то сказал он.

– Видно, никто не живёт в усадьбе. Или хозяева на месте? – уточнил сыщик.

– Нет, хозяев нет. Новые господа предпочитают жить в Москве, здесь бывают редко, – ответил управляющий.

– Что вы можете сказать о Емельяне и Александре, внебрачном сыне и внуке, бывшего хозяина усадьбы? Может, появляются здесь? – опять уточнил сыщик.

– Внука и сына знаю. Что-то опять натворили, если полиция разыскивает? Пропащие люди. Сам Емельян здесь не появляется со дня смерти отца, после его убийства. Только на похороны приезжал. И то, на них, на похоронах, ему стало плохо, до падучей горячки. Я тогда помощником управляющего был, сам видел. Так получилось, что в этот день и барина убили и его верный слуга умер по старости. Судьба обоих в один день в другой мир отправила. После этого, больше его никто здесь не видел. Так что, здесь он не известен и носа не кажет. Да и усадьба ему не принадлежит. После своей смерти старый хозяин всё подарил дальним родственникам. А вот Александр появляется. Иногда его видим, в село приезжает за продуктами. Покупает у крестьян, что подешевле. Видимо, денег нет совсем. Да и как отец его, пьющий сильно.

– А не могли бы вы рассказать, где же он тогда проживает, если иногда бывает в селе? – вновь уточнил сыщик.

– Отчего же не скажу. В свое время старый помещик сыну своему, Емельяну, домик подарил. Небольшой крестьянский домик на берегу речки. Да какой это домик, так избёнка кое-какая. Разваливается вся. Раньше для рыбной ловли бывшему хозяину служила, он в ней бывал, когда на рыбалку выезжал, между охотами. Вот, может там и остановился.

– А почему вы сказали, что помещика убили? Считается же, что сам умер. Или следствие другую причину установило? А было ли вообще разбирательство? – уточнил сыщик.

– Да, было и следствие. Я тогда был ещё парнем молодым. Барина-то нашли с кровью на голове. Ударили его саблей прямо в висок. Искали, кто это сделал, но так и не нашли. Наверное, дело затерялось. У нас каждый знает, что помещика убили и ограбили. После смерти генерала не осталось ни денег, ни драгоценностей. Даже все деловые бумаги пропали. Слуга его, Прошка, уже престарелый был. В один день с ним мёртвым был найден, во сне задохнулся. Может, сам умер, а может и нет. Кто его сейчас разберёт. Вот такая история, – печально закончил свой рассказ управляющий.

– Понятно всё. Как добраться до этого домика на реке, не подскажите? – задумчиво уточнил сыщик, поражённый услышанным.

– Если вы со стороны Михайловки[68] или Епифани приехали, то обратно и возвращайтесь. Выезжайте на околицу села, последний дом минуете, потом ещё с версту вперёд. Увидите поворот направо, там дорога есть в сторону реки. Вот там на берегу и ищите эту избёнку. Она приметная, по берегу идите от села в противоположную сторону и увидите. Конечно, дело к ночи, но если поторопитесь, то успеете.

Сыщик поблагодарил управляющего, договорившись с ним о ночлеге и немедленно выехал на поиски избёнки. В раздумьях о возможной удаче.

– Вы знаете, Петр Владимирович, как будем подъезжать, держите револьвер наготове. Мало ли, что произойти может. Судя по отзывам, Майлов этот, человек непредсказуемый и прохвост отчаянный, – обеспокоенно проинструктировал сыщик Петра.

Без труда найдя дорогу к дому на берегу реки, они остановились от него на некотором расстоянии и далее пошли пешком. Оставив экипаж под надзором кучера. Предупредив его, что, если через час они не придут обратно, чтобы тот следовал в село и поднял на ноги управляющего. С тем, чтобы тот организовал помощь, собрав местных мужиков и направив их к речному домику. Двигались друзья с мерами предосторожностей, держа револьверы в руках, в полной готовности к применению. Подойдя к дому, разделились. Евграф направился к двери. Пётр стал в ожидании у единственного окна, на всякий случай подстраховывая сыщика и имея возможность помешать побегу через него. Сыщик исключительно тихо приблизился к двери и прислушался. Из-за двери доносились пьяные бормотания, смысл бормотаний этих был не ясен. Тулин толчком ноги открыл дверь, выбив жидкую щеколду и ворвался во внутрь, держа револьвер наготове к применению. Его взору представилась мерзкая картина падения морального облика человека. Александр Майлов лежал на лежанке из сухого сена в грязной одежде и пьяном виде. Периодически бормотал во сне. На самодельном столике из большого пенька дерева стоял кувшин, вероятнее всего с «корчмой». Рядом с ним лежала чёрствая краюха хлеба и печёная на костре картошка, в золе. Обувь, потрескавшаяся и рассохшаяся, стояла рядом у пенька, возле которого на земляном полу избы, видимо, и разводился костёр. Вся изба была в запустении. Мебели и посуды не было. В углу запищали мыши, разбуженные и сердитые на вторжение незнакомца. Сыщик окликнул Петра, и тот через некоторое время вошёл во внутрь.

– Вот, наш герой, лежит пьяный и грязный. Надо будить и опрашивать. По-моему, с ним, что-то не так. Наверное, мы появились вовремя. Вот, посмотрите, – сказал Евграф и показал на верёвку с петлёй свисающую с деревянной балки из-под крыши. Может, самоубийством желал закончить, грех на душу взять.

После этого